ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В ТАЙГЕ

Раздался выстрел по тайге.

То дерево упало

И придавило двух своих детей.

Мне грустно почему-то стало.

................................................

Меня не поддержал ручей.

ЭКСПЕДИЦИОННОЕ СЧАСТЬЕ

Зеленые миры Корякии горбатой,

Гул комаров сквозь шум реки.

Мы добрались сюда, ребята,

Всему на свете вопреки!

Мы снова здесь, и ничего не надо,

Ни званий, ни чинов, ни должностей.

Теперь у нас всего одна отрада,

Чтоб песню пел наш друг

Большой ручей,

Чтоб и во сне душа летала над долиной,

Чтоб не погас костер в тягучий дождь,

Чтоб не ломило слишком сильно спину,

Чтоб был маршрут удачен и хорош.

Нам так немного в этом мире надо -

Пространства пядь, да времени глоток,

Шмот неба синего.

И радости карманы!

Но главное - ивовый дух

бесчисленных костров.

 

 

 

 

 

ДЕНЬ ЧИРЫНАЙСКИЙ

День Чирынайский

ласковый, певучий

Надулся неба синим пузырем.

Куда-то разбежались серенькие тучи

И солнце тонет в небе голубом.

(Чирынай - река в северной Корякии).

СИЖУ КАК СЫЧ

Скучища - страшная. Все пройдено давно.

Мне одиноко, грустно и грешно.

Познавши столько, столько раскусив,

Сижу как сыч в анадырской глуши.

В сознании моем стереотипов рой;

Знакомый, необъятный и пустой.

А я, разлитый в нем, - огромное ничто.

Казенный дом, хлопот лукавство,

Тщеславия ошметки. Это ль цель?

Все позади - величие и чванство,

Герои Шипки и весны ручей -

моей весны.

А было ль это, господи? Мираж!

Как вся Вселенная - иллюзия пространства,

Так наша жизнь - блик вечности на ней.

Да, мы уходим. Скучно оставаться.

Уходим в мысль и остаемся в ней.

И гибнет жизни тварное начало.

Душа летит структурой неземной

Сквозь семимерное

всехсвятское пространство,

Сквозь боль и грусть, сквозь образ твой.

Что родина?

Страна, провинция, деревня?

Она ушла, ее сегодня нет.

Постой, а как же мать, отец

и пустошная песня?

Восторг души, которого уж больше нет?

Все это там, в кусочке семимерном

В нем есть и я, и бабушка, и мама.

И здесь в компании раздувшейся тоски

Я тоже есть, пишу стихи.

НА ЗАБРОШЕННОМ РУДНИКЕ

Пачка “Севера” страны развалившейся,

Проржавевший мотор тягача.

Штукатуркой со стен облупившейся

Нас все манит “Завет Ильича”.

СТАЛ ПРОСТ УЗОР ДУШИ

Стал прост узор моей души

И остро восприятье бытия.

В повторах растворилась жизнь,

И словно бы уже не я

Иду, шагаю по тропе...

Таежный изюбриный гимн,

Медвежий рык

и снежная усталость.

Раскосыми глазищами уставилась Земля

На чью-то задождеванную старость.

Любовь и ненависть остались позади.

А впереди?

А ты пойди, Сашок, да посмотри.

А ведь пойду,

пойду и посмотрю.

И может, юность встречу там свою.

Иду. Весь в кольцах бытия,

сегодня я - уже не я.

СОБЫТИЕ

Летучая мышь залетела в избушку.

Не найдя никого, растворилась в ночи.

НА ЛЮЧИХЕЗЕ

Бегу из суеты в знакомый мир тайги и гор,

Где слышен только спор ручья на перекате,

Да ропот в шелесте листвы, да ты на Лючихезе...

Лес обволакивает чудом,

Мы растворяемся в зеленой благодати.

И наши хлопоты здесь кажутся некстати,

А наши мысли грубы и пусты.

Здесь дождь похож на существо,

Гора полна коварного злорадства.

Здесь мы как боги. Не легко

Богам в бессилье сознаваться.

Здесь дух желает вырваться из плоти,

Совсем избавиться от тварного начала.

...................................................

Я здесь хочу подольше оставаться,

Чтоб образы творить и слушать темноту.

И с вечностью слегка соприкасаться.

СМЕРТИ ПОЦЕЛУЙ

Не верю я, чтоб веры не лишиться.

Безумствую, чтоб обрести покой.

Хочу к тебе прийти,

А может лишь присниться

хочу тебе

И быть во сне как наяву

хочу с тобой.

Ведь бытие обманчиво,

как сон,

И мчится чувств моих лихая колесница.

Вечерняя заря измазанною кровью птицей

Клюет мой мозг. И вечность

Дарит смерти поцелуй.

Прости, что я такой.

НА СМЕРТЬ МАТЕРИ

Одному богу молюсь -

душе мамы.

Она ушла за горизонт бытия.

В мире граней и каламбуров

Жизнь свернутой палаткой

Лежит в измятом времени...

НА ЧЕГИТУНЕ

Мы трогаем робко ногами

Кочкарные струны тундры.

И звучат они Окуджавой

И ночью такою лунной.

Мы, отчаянно оробевшие,

На тарелку неба таращимся.

А на ней, словно капли крови,

Остатки дня вчерашнего.

(Чегитунь - река на Чукотском полуострове).

15.07.1995 г.

ЗАРИСОВКА С НАТУРЫ

Озеро Мертвое в центре хребта,

Вокруг “бараньих лбов”суета.

Кокетничают гагары на озере Гагарьем,

Дразнятся кары языками глетчеров,

И каменные идолы пялятся

В каровых озер зеркальца.

Красавцы! Особенно вечером.

Здесь времени нет, одно пространство

Свернуто спиралью посреди вечности.

Хрустят суставы от рюкзаков за плечами,

И;в памяти песня ласковая, как мама.

Город Анадырь приближался к нам, как самая большая нелепость на этом свете. Но мы в своей жизни оказались тесно связаны именно с этой нелепостью. Мы все смутно догадывались, что там нас не ждет ничего хорошего, и у каждого это нехорошее будет свое.

НАГВАЛЮ

Спасибо, а кому - не знаю.

Быть может, чайной розе,

А может, моему нагвалю ...

Но я подарок принимаю

И чувствую дыхание весны

В чертогах вечности,

Где гаснут наши сны,

Где наши жизни

наши души

Из своих объятий выпускают.

Где мы становимся нагвалем,

В обьятьях смерти ласку обретя.

Сегодня я еще в пеленах жизни

Сегодня полупраздник у меня -

На пир ко мне еще идут живые,

А мертвые в сторонке,

за моим плечом ...

Чу! Что-то шепчут горячо ...

Советуют, но не зовут,

в любви клянутся.

ВЛАДИВОСТОКСКИЙ РОМАНС

Прощай, кусочек бытия, - любовь и ревность,

верность и измена.

Опять один, несчастлив я, и снова на границе

тлена и нетлена.

Уже как змий, стал мудр и одинок.

Но, благодарен богу за урок

самообмана.

Пытался время обмануть, от старости в любви

пытался скрыться,

Пытался женщине поверить, и этим счастье

обрести.

Обрел привычку лишь, а счастье испарилось.

"Совсем один... Куда идти? И жить зачем?" -

Нашептывает Сирин - птица счастья.

Ответ готов, он прост и ясен:

"Иду в себя, - там вечность и покой".

Хочу влюбиться в одиночество, а душу раздвоить,

создав фантом.

Как Саваоф когда-то создал этот Мир, исторгнувши

Материи "плевок".

Все есть иллюзия, все есть обман,

И сам я - призрак времени в пространстве,

Ничтожен и велик, ведь я постиг Закон -

фундамент Мирозданья:

ВСЕ ЕСТЬ НИЧТО, часть больше целого,

из атома рождается звезда,

Вселенная сжимается в нуклон-частицу,

реальность - сон,

И этот сон реальности же снится.

Из будущего прошлое выходит, смерть принимает роды,

И у любви чудовищный оскал.

Я жизнь любил, когда ее почти не знал:

Свет, песня, женщина, заря, вода на перекате,

голубое небо.

"Все так таинственно, все так не зря", -

мне думалось тогда.

Но... Свет погас, и смолкла песня,

и женщина ушла,

И ночью обернулася заря,

Мой перекат замыло грязью, и даже небо

выцвело совсем.

Лишь я все жив... И это странно.

Ужель Кощеем становлюсь?

Уже не плачу, даже не смеюсь,

не насмехаюсь,

Не люблю, не ненавижу, а только вижу,

вижу, вижу...

О БОГЕ

Сойдемся в вечности, там некуда спешить.

Там нет разлук болезненных и тяжких,

Там воедино слиты - умереть и жить.

Лишь только б снова

не пришлось рождаться.

Пускай пребудет с нами навсегда

Божественная ясность голубого неба,

Зеленый рай лесного ручейка,

Где быль была,

была и небыль.

Уйти из суеты, из мелочных обид,

Навязчивых желаний, скуки и повторов.

Уйти в ничто, чтоб только сохранить

Любовь к тебе

и ко всему земному.

Хочу тщеславие сменить на простоту

И говорить хочу знакомыми словами

О зряшных потугах прийти к Христу

Мудреными

учеными путями.

Но в вечность путь знаком и простаку -

В любви спасение от злобы и обмана,

И этот путь с непамятных времен

Облюбовали марьи да иваны.

Прощенья нет, когда обиды нету,

И надобности нету в покаяньях.

Грехи давно спрессованы в монеты,

А путь во ад весь

вымощен деньгами.

Попы, банкиры, сутенеры -

посредники любых мастей -

Мне чужды все.

Я верю только богу,

Не создающему заветов и церквей.

Он - свет, он - свят

и потому не грозен,

Мы только в нем едины и реальны.

Бог наказующий уже совсем не бог.

Месть с вечностью никак не совместима.

Нас разделяет время и пространство,

И только в боге сущее едино.

Я раньше думал, что до бога далеко,

Что путь к нему в заоблачные дали,

Что он вне мира -

в стороне

От наших мук, желаний и печалей.

Но оказалось все совсем не так,

Бог с нами всюду и всегда

В обличье только разном:

Матери, невесты, любовницы, подруги,

А в миг последний смерти,

Дарующий свободу и покой.

И умерев, я не желаю воскрешенья,

Я не хочу иного бытия, чем то,

В которое судьбою погружен,

В котором буду пребывать вовеки

Со всем, что я люблю

и радуюсь чему.

ТЕЛЕВИЗОР 2000 г.

Жизнь, мысль, пустота.

Девушка, женщина, - не та.

Деревья корявятся в небо,

Солоно хлебая небыль.

Дуются пузыри науки

от скуки.

Время скособочено в пространство,

мудреют лысые.

Русская идея превратилась

в нос еврея.

Красавицы раскорячились

буржуазно.

На подиуме христы стали

антихристами.

Ужасно!

Бомжи веруют в президента.

Конституция, проституция,

импотенция.

Новые партии взасос Россию.

Красные, белые и синие

объединяются,

Любят, любуются

своими членами.

Члены в электорат внедряются,

Брызгая спермой своих программ.

Пани Моника ублажает Клинтона.

Пани Россия не хочет Ельцина.

Ей бы скорее на Лебедя.

Да хоть бы и лысого,

но в кепке.

Лишь бы стоял крепко.

Даже ночной горшок истории

Азиопы Европе проспорили.

НАПИШИ ПРОЗОЙ

Уже не рифмуются мысли,

В них пламени больше уж нет.

А чувства? А чувства все вышли,

Лишь в этой тетради их след.

И к этой тетради заветной

Я вновь обращаюсь в тиши.

И шепчет мне голос зловредный:

“Ты прозой теперь напиши”.

 

Стихи. Часть первая